ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Часть II. Ход войны и её последствия

Разобравшись в первой части нашего исторического расследования в причинах восстания, его распространении и идеологическом характере, теперь-то мы можем перейти к боевым действиям, которые из-за малого числа источников обросли большим количеством самых невероятных мифов. Палестина на начало четвёртого десятилетия II века представляла собой довольно милитаризированную провинцию, где базировались сразу два легиона, а именно — X Fretensis в Элии Капитолине (как на тот момент назывался Иерусалим) и VI Ferrata в лагере в Тель-Шалеме к югу от Скифополя, что расположился на границе Галилеи и Самарии, современного Бейт-Шеана. Легионы эти состояли по преимуществу из уроженцев Египта, по крайней мере, так можно судить по легиону X Fretensis, о котором сохранилось гораздо больше дипломов (главным образом, из опубликованного на рубеже XIX и XX веков корпуса дипломов-папирусов Джироламо Вителли), но вряд ли принципы формирования легионов в одной и той же провинции значительно различались.

К 135 году, согласно дате освобождения от службы (в дипломах указан 160 год; напомню: солдат до этого момента должен был отслужить 25 лет), в оба легиона стали активно набирать фракийцев, кроме того есть много свидетельств (от марта 135 года) о рекрутах-ауксилариях из Ликии, Памфилии и Писидии (то есть с юга Малой Азии); как и о солдатах-фракийцах, которых рекрутировали в пришедшее на помощь вышеназванным военным формированиям крыло VII Phrygum. Особенностью римских легионов в Палестине той поры был большой процент солдат, переведённых с флота. Историк Вернер Эк в своей работе The Bar Kokhba Revolt: The Roman Point of View полагает, что набор солдат из флота был характерной чертой военной политики императора Адриана, но Менахем Мор склоняется всё же к тому, что это стало результатом острого дефицита в живой силе, существовавшего ещё до начала восстания, впрочем, в папирусах Вителли римские военные чиновники указывают, что из бывших моряков получались «хорошие солдаты».

Израильский исследователь вопроса Гедалия Алон, доказывает, что первые моряки прибыли в легионы в 128—129 гг., а само решение о массовом переводе людей с флота в сухопутные войска было принято в 124—125 гг. Эк (правда, сомнительно то аргументируя) оценивает только в 133—134 гг. число рекрутированных с флота солдат в промежутке от 3 до 6 тысяч человек. (Касательно фигуры Эка я бы отметил, что он создатель довольно маргинальной гипотезы, основанной на косвенных свидетельствах и не подтверждаемой позднейшими (после 1999 года) археологическими находками, что охваченная восстанием территория, о чём см. предыдущую часть, доходила, как минимум, до Бейт-Шеана в Галилее.) К легионерам здесь добавляются многочисленные формирования вспомогательных войск ауксилариев, выполнявших, главным образом, полицейские функции. Согласно тому же Мору, исследователю, к слову, придерживающемуся весьма консервативного подхода, общее число римских солдат на землях Палестины к моменту начала восстания составляло порядка 9,5 тыс. человек, то есть это можно интерпретировать: «как минимум 9,5 тыс. человек».

1.Иродион 2.Бетар 3.Эйн-Геди 4.Хеврон 5.Хирбет Бурнат 6.Хирбет Курейкур 7.Хирбет Бадд-Иса 8.Хирбет Акед 9.Бейт-Гуврин 10.Хирбет Залит 11.Хирбет Зикрин 12.Хирбет Йаттир 13.Хирбет Ильма 14.Тель-Ира 15.«Пещера Писем» 16.«Пещера Ужасов» 17.«Пещера Бассейна» 18.Комплекс «Пещера 84» 19.Кумран 20.Иерихон

Вообще, постараюсь не вдаваться в излишние подробности и для многочисленных любителей военной истории лишь перечислю те боевые объединения римлян, которые точно или с наибольшей долей вероятности участвовали в подавлении восстания Бар-Кохбы. Помимо легионов X Fretensis и VI Ferrata, к боевым действиям в полном составе подключился дислоцированный на начало 132 года в сирийской Рафанее III Gallica под командованием наместника в Сирии Гая Квинкция Церта Публиция Марцелла (но здесь возникает одна трудность, и её мы ещё затронем позднее), который, помимо географической близости, был задействован, возможно, именно из-за своего боевого опыта в гористой местности нынешнего Уэльса. Ограниченный воинский контингент, или т. н. вексилляции, прислали II Traiana из юго-западной части Египта, III Cyrenaica из Аравии Петрейской, XII Fulminata из Каппадокии, V Macedonica и XI Claudiana из Нижней Мёзии, X Gemina из Верхней Паннонии. Участие I Italica, I и II Audiatrix и XIII Gemina по тем или иным причинам не кажется достоверным. Среди более мелких объединений, чьему участию есть достоверные свидетельства, можно назвать крылья Gallorum et Thracum, VII Phrygum, I Flavia Gaetilorum из Верхней Паннонии (его часто путают с одноимённым из Нижней Мёзии), поддерживавшее X Gemina, I Augusta Gemina Colonorum, когорты III и IV Bracaraugustanorum, I Vindelicorum Pia Fidelis, I Montanorum, которая, дислоцированная на начало войны в Нижней Мёзии, впоследствии поддерживала вексилляции своих «земляков», легионов V Macedonica и XI Claudiana. Далее: когорты III Augusta Thracum, IV Lingorum, прибывшая из Британии вместе с Юлием Севером, I Claudia Sugambrorum (Veterana), I Hispanorum, служившая при Fretensis, а также «безымянные» когорты VI и XII из Верхней Паннонии.

На своём пике численность римских войск в Палестине составляла, согласно консервативным подсчётам Менахема Мора около 27,5 тыс. бойцов, по менее консервативному мнению Линдси Пауэлл число их находилось в промежутке между 30 и 50 тыс. человек (у обоих — вместе со вспомогательными войсками). Приводимые в ряде научных источников, основанных лишь на письменных свидетельствах, цифры в 350—400 тыс. человек, из которых 80—120 тыс. были легионерами (на минуточку, 12 легионов!) представляются чрезвычайно завышенными. На первом и катастрофическом для римлян этапе иудейского восстания прокуратор командовал войсками Квинт Тиней Руф, сведения о котором обрываются на 132 году.

Один из самых абсурдных мифов о Второй Иудейской войне — дескать, именно тогда был разбит и предан забвению легион XXII Deiotoriana. Существует три свидетельства, якобы указывающих на участие этого легиона в боевых действиях в Палестине. Во-первых, это археологическое доказательство: медные монеты, отчеканенные повстанцами на медалях солдат XXII легиона, но это были медали образца 85 года, их число мало, а потому они могли оказаться в Иудее множеством разных способов, например, как личный сувенир солдата, который так или иначе пересекался с ветераном легиона и погиб уже в Иудее. Потому это не может служить сколь-нибудь убедительным доказательством. Во-вторых, рабби Гишон пишет о двух братьях, которые «не позволили римлянам пройти, убив их», добавляя об изначальном намерении Адриана «водрузить венец» (то есть «обрушить») на голову Шимона Бар-Косебы, что, якобы, указывает на символы со штандартов XXII легиона, который пал на юге Иудейской равнины. Но вряд ли можно смело утверждать, что этот источник, явно несущий фольклорный характер, можно как-то соотносить с подлинной историей преданного забвению (damnatio memoriae) легиона XXII Deiotoriana, тем более что нам ничего доподлинно не известно о том, каковы были его символы.

В-третьих, самый сильный довод — это рассказ Секста Юлия Африкана из «Кестоса» (VII, 106-109) о событиях, какие, по его словам, имели место в 134 году:

«Фарисеи были горды собой за то, что однажды умертвили фалангу римлян: притворившись, что отступают, они заманили их, демонстрируя, что отходят, открывая тем им путь, и оставили свои припасы, но вино, которым они утоляли жажду, коварным образом было отравлено известью».

Христианский автор, родившийся и живший в Элии Капитолине, Африкан, лишь пересказывает солдатские байки воинов легиона X Fretensis. Кроме того, сложно представить, как не один и не два человека, и не десять, а целая фаланга отравилась вином, очевидно, римские солдаты лишь разделяли распространённое среди простого люда мнение о фарисеях как об отравителях. Тем более, как мы знаем, фарисеи в подавляющей массе своей выступали за мирное сосуществование с римлянами. И даже если мы примем этот рассказ Африкана на веру, то речь идёт лишь о фаланге, и вопрос о том, что стало с остальным легионом, остаётся открытым.

Силы еврейских повстанцев не поддаются даже приблизительному счислению. Единственным указанием на их численность является многократно повторяющаяся талмудическая легенда о 200 тыс. бойцов, которые в доказательство своей лояльности позволяли Бар-Косебе отсекать себе мизинцы, и ещё о 200 тыс. бойцов, которые, дабы показать свою силу, вырывали с корнями ливанские кедры. Но к подобному сложно относиться серьёзно.

Итак, на первой и наиболее удачной для восставших фазе восстания их тактика сводилась к отрезанию Иерусалима от транспортных артерий. Элия Капитолина в каком-то смысле тоже была, пусть и маленьким, но Римом, в том смысле, что все дороги Палестины, за исключением тракта, связывавшего торгово-портовые города на побережье Средиземного моря, вели в Элию Капитолину. И свидетельства Диона Кассия касательно тактики боевых ячеек Бар-Кохбы, если сопоставить их с позднейшими археологическими изысканиями, кажутся достоверными. Это была отнюдь не эпическая война с битвами римского войска против превосходящих числом «полчищ» евреев, это была война партизанская, настоящая герилья, к которой римская военная наука оказалась не готова.

Такие города как Бетар, Иродион, Эйн-Гуврин и Эйн-Геди контролировались лишь силами городской гражданской администрации и отрядами ауксилариев. На первых порах растворявшиеся среди простых горожан участники восстания нападали на патрули, убивали солдат, забирали их вооружение и столь же стремительно растворялись в толпе. В ход шли как мечи, весьма добротно изготавливаемые еврейскими кузнецами (особенно качественными были мечи из Иродиона), вместе с искривлёнными кинжалами и сиками (от названия членов боевых ячеек Первого Иудейского восстания — сикариев), так и ножи для разделки мяса и даже простые кухонные, которые, тем не менее, были достаточно остры и прочны, чтобы пронзить лёгкую броню ауксилария, в конце концов, римского солдата можно было сразить и метким броском главного и самого массового оружия воинства Бар-Кохбы — камнем. Постепенно поредевшие отряды ауксилариев, а с ними и потерявшая власть городская администрация город за городом сокращали своё присутствие в Иудее. В связи с этим легион X Fretensis был вынужден покинуть свой лагерь в Элии Капитолине для восстановления пошатнувшейся в регионе власти Рима, но монументальные римские военные построения в условиях Иерусалимских холмов оказывались лёгкой мишенью для вражеских атак. Полуавтономные боевые ячейки повстанцев всякий раз неожиданно забрасывали тылы и фланги протискивавшихся сквозь ущелья римских войск камнями, обрушивали на их головы дождь из стрел, скатывали на них глыбы и нападали скромными силами вооружённой подручными средствами пехоты и лёгкой конницы в момент, когда римляне только пытались понять, откуда на них началась атака.

И они кричали при этом, как свидетельствует Иерусалимский талмуд (Таанит 4:5 (68b):

Господин мироздания,
Не помогай нам и не мешай!

Столь же внезапно, буквально через несколько минут, нападавшие из местных жителей, прекрасно ориентировавшихся на местности, вновь исчезали среди безжизненных склонов холмов Иудейской пустыни, унося с собой трофейное оружие убитых солдат. Каждая атака наносила не самый значительный урон боеспособности легиона, но их частота вкупе с минимальными потерями среди еврейских бойцов привели к тому, что, по разным источникам, X Fretensis потерял на первом этапе восстания до 2/3 от своего числа, от 2700 до 3250 легионеров. Менахем Мор подвергает сомнению такие серьёзные потери и задаётся вопросом: почему фактически потерявший боеспособность легион не был расформирован? Но, с другой стороны, согласно римским обычаям войны, если легион не лишился своего штандарта, то и не было юридического повода к его ликвидации. Конечно, такие потери и последующий массовый набор новых рекрутов, о котором мы говорим ранее, негативно сказался бы на слаженности войска… Но есть одно «но». В тот момент вся военная тактика римлян в Иудее нуждалась в реформе, и былые боевые навыки солдат уже не несли пользы.

И если римское вооружение II века прекрасно изучено и известно, то на вооружении повстанцев следует остановиться подробнее. Как уже было сказано, основным оружием были камни, и просто бросаемые в оппонентов, и запускаемые из рогатин. Самой богатой на бытовые ножи является т. н. «Пещера Писем», где археологи наткнулись на склады кухонных ножей и ножей для разделки мяса с деревянными и костяными рукоятями, а также сик. Другим массовым оружием были стрелы, наконечники которых часто обнаруживаются археологами в пещерах и даже упоминаются в талмудических источниках как обычное вооружение местных охотников и бандитов. Много найдено железных и бронзовых бритв, особенно полезных на самом раннем этапе восстания, сопряжённым с городской герильей. В куда меньших количествах обнаруживаются мечи, как изготовления местных еврейских кузнецов (хоть и качественных, но, разумеется, изготовление их было дорого, и они не смогли стать массовым оружием), так и трофейные римские гладиусы, новая находка которых и побудила меня сесть за написание этих строк. Особого внимания заслуживают довольно кустарного характера копья самых разных форм и размеров с длинным хвостовиком, то есть пригодных только для кавалерийских атак, именно это и указывает нам, что повстанцы для пущих внезапности и скорости часто нападали на римлян верхом. В пещере Хирбат Акед также было найдено трофейное римское кавалерийское обмундирование.

Довольно распространён исторический миф, тотально проникший в российские околонаучные источники благодаря художественным произведениям по мотивам Второй Иудейской войны, в частности, он является важной частью пьесы Владимира Кевхишвили, якобы вскоре после начала восстания войска Бар-Косебы захватывают Иерусалим и удерживают его в течение двух лет.

В еврейских религиозных источниках взятие Иерусалима в ходе этого восстания упоминается лишь единожды и вскользь — в Мидраше Танхума к Деварим 7 и Втор. 10:17. И сказано там следующее:

«Злой Адриан, когда покорил Иерусалим, раздулся [от гордости] и сказал: „Я подчинил Иерусалим своей власти“. Раббан Иоханаан Бен-Заккаи сказал ему: „Не возгордись. Если б на то не было [воли] небес, ты бы его не покорил“».

Но, судя по участию рабби Бен-Заккаи и общему контексту цитаты, это переделка, которая изначально была обращена к императору Титу. Талмудическая литература (Иерусалимский таргум. Таанит 68-69, Вавилонский таргум. Гиттин 57a-58b, а также Мидраш Плач Эйхи Раббана II, 4) подробно описывает восстание, но там нигде не сообщается о взятии восставшими Иерусалима. Встречается лишь свидетельство, будто бы ими был занят город, как иногда переводят, легиона X Fretensis, но на самом деле там используется только слово «дарта», означающее «двор», что следует толковать как то, что повстанцы вынудили легион выйти из города на подавление бунта, но точно не как взятие Иерусалима. Как свидетельство о возвращении Адрианом Иерусалима под власть Рима приводят цитату современника описываемых событий римского историка Аппиана.

Он пишет в «Сирийских войнах» (VIII, 50):

«Еврейский народ всё ещё бунтовал, и Помпей покорил его, выслал их царя Аристобула в Рим и разрушил их крупнейший и святейший город Иерусалим, как Птолемей, первый царь Египта, сделал до него. После восстановления Веспасиан разрушил его вновь, а Адриан совершил то же самое на моём веку».

Аппиана здесь нельзя считать достоверным источником — он постоянно путается в деталях: ни Птолемей I, ни Помпей не разрушали Иерусалим, и не Веспасиан то был, а Тит. Предположить, что Аппиан с кем-то спутал своего современника Адриана трудно, но, скорее всего, под «разрушением Иерусалима» он подразумевает «уничтожение» названия города, переименованного в Элию Капитолину. Позднейшие христианские источники, Евсевий Кесарийский в «Евангельском доказательстве» (II, 3, 86; IV, 18, 10), «Церковной истории» (XII, 1) и «Теофании» (IV, 20-23) и Иероним Стридонский (в комментариях к Ис. 2:12-17, Ез. 24, Иоиль 1, Дан. 9, Иер. 4:31, Ав. 1:2, 12-14 ) говорят об осаде (obsidio) с целью освободить город от евреев. Но при внимательном прочтении слово obsidio приобретает своё непрямое значение, иносказательное и метафорическое, — скорее всего, подразумевается Элия Капитолина, с мифическим строительством храма Зевса на месте Иерусалимского храма «покорившая» священный город Иерусалим.

Третьим доказательством взятия Бар-Косебой Иерусалима считаются обнаруженные в ходе многочисленных раскопок монеты с надписью: «За освобождение Иерусалима» с отсутствующей на них датировкой. Сторонники гипотезы Иерусалима в руках повстанцев толкуют сие буквально, хотя с куда большей вероятностью это отражение надежд восставших на освобождение города, ставшее их лозунгом, а не свидетельство факта.

Согласно рассказам о том, что Иерусалим находился в руках повстанцев, евреи взяли его в осаду, но даже если он, как утверждают некоторые охранялся малым гарнизоном, воины Бар-Кохбы, действующие методами партизанской войны, городской герильи, быстрых атак со скорым отступлением, обладая довольно скудным вооружением, никак не были способны к столь сложной операции, коей является осада крупного города, тем более против хоть и малочисленной, но хорошо скоординированной римской армии, имевшей в своём распоряжении передовую фортификационную систему. И даже если он был взят, то дальнейшие свидетельства не менее абсурдны, утверждается, дескать, Бар-Косеба оставил город без боя на фоне всё более призрачных перспектив борьбы против римлян. Но это противоречит самим идеологическим целям, актуализируемых через религиозный контекст. Иерусалим — это отнюдь не Иродион, который можно просто взять и оставить. Иными словами, восставшие лучше бы умерли, чем сдали Иерусалим. В действительности вся борьба римлян и евреев на первом этапе восстания сводилась к попыткам последних перерезать транспортные пути к Элии Капитолине с юга и запада и сопровождавшимся большими потерями попыткам первых восстановить сообщение.

Серебряная монета с именем «Шимон», изображением Храма с Ковчегом Завета внутри на аверсе и этрогом с лулавом и надписью «Год два свободы Израиля».

Серебряная монета той же серии c венцом и именем «Шимон» на аверсе и пальмовой ветвью на реверсе (фото из: Powell L. Bar Kokhba, The Jew Who Defied Hadrian and Challenged the Might of Rome. Yorkshire (Phil.), 2021. P. 113-114).

В конце концов, на 2016 год всего было найдено более 15 тысяч монет, изготовленных администраций Бар-Кохбы, из них только четыре (не тысячи! четыре штуки!) — в ходе многочисленных археологических поисков в самом Иерусалиме. Невозможно представить, что если такой процветающий и экономически значимый центр, как Элия Капитолина, действительно находился во власти повстанцев, там бы нашли монет меньше, чем в Каппадокии на Балканах, куда после выполнения своей миссии вернулись части задействованных в подавлении восстания войск. Таким образом можно уверенно утверждать: в ходе Второй Иудейской войны Иерусалим не переходил в руки Бар-Косебы.

Какова была самоорганизация внутри провозглашённого восставшими Израиля, в городах и селениях, находившихся в его власти? Главой Израиля, поскольку им, как государства теократического мог быть только священник, раввин, был провозглашён рабби Элеазар хаМодаи (или Элеазар Модиинский). На это указывает и тот факт, что имя, символы и изображение рабби Элеазара чаще чеканились на серебряных монетах, когда оные командира войска Израилева и светского главы (наси) Израиля бар Косебы — чаще на медных. В каждом поселении был свой формально независимый административный управляющий (парнас) и подчинявшийся Бар-Кохбе военачальник (месабала), какими в Эйн-Геди, например, были парнас Йехонатан Бен-Байан и Месабала Бен-Шимон. В их обязанности входил набор бойцов, наказание провинившихся солдат, снабжение лагерей и конфискация крестьянских земель у заподозренных в симпатиях к римлянам (sic!). Благодаря пещерам близ Эйн-Геди на берегу Мёртвого моря, в особенности, что следует из данного ей археологами названия, «Пещеры Писем», до нас дошло огромное число писем, судебных решений и правовых актов восставших евреев. Вообще территория восстания была разделена на два сектора: северный (под командованием Иешуа Бен-Галголы) и, соответственно, южный (был в подчинении у Шимона Бен-Маттитьи).

Любопытно, что в плане административного управления Бар-Косеба не стал придумывать ничего нового и повторял юридические практики римлян: оформление монет и юридические формулы из многочисленных известных нам договоров повторяют оные из римских документов, где наси Израиля бар Кохба фактически заменяет собой фигуру римского императора. С одной стороны, такой подход может быть признанием совершенства римских норм, но, скорее, я склонен согласиться с критической по отношению к персоне Бар-Кохбы позицией израильского историка и философа Йехошафата Хархаби (1921—1994), высказанной им в книге The Bar Kokhba Syndrome. Хархаби раскрывает его как плохого управленца и военачальника, который знал лишь, как развязать войну, но не имел ни сколь-нибудь чёткого образа её цели и ни малейшего представления, как её закончить. Это доказывают и обманутые ожидания крестьян, которые изначально, если и не поддержали восстание в полном смысле, но явно питали симпатии к Бар-Косебе. (Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что большинство населения Иудеи старалось, насколько это возможно, держаться в стороне от восстания, оставаясь эдаким «молчаливым большинством».) Документы повстанческой администрации демонстрируют, что положение крестьян как арендаторов земли, а не её собственников не было пересмотрено новопровозглашёнными властями: земли становились собственностью наси Израиля, а парнасы собирали ежегодную арендную плату во время религиозных торжеств, сопряжённых с праздником Суккот. Нет никаких свидетельств, что она уплачивалась монетой, но, судя по срокам уплаты, вносилась натуральной продукцией в конец жатвы. Наоборот, можно утверждать, что нисколько не улучшившееся с началом восстания положение крестьян с его течением становилось всё хуже и хуже.

После успешного первого этапа, бунт начал естественным образом пробуксовывать. Как с такими силами и такой боевой тактикой подступиться к стенам Иерусалима? Это требовало пересмотра самой концепции восстания и тактической гибкости, но лидеры повстанцев продемонстрировали свою к тому неспособность. Авторитет Бар-Кохбы и вера в его мессианскую сущность очень быстро сходили на нет: и без римской помощи движение за независимость Израиля стало разлагаться изнутри. Важным свидетельством тому являются нумизматические находки. Нужно понимать, что образ монет нёс в древних обществах глубочайшую сакральную функцию и любое его изменение является свидетельством перемен в государственной политике и идеологического сдвига. Монеты неуказанной датировки (конец 2-го или начало 3-го года восстания) серии «За свободу Израиля» указывали только имя «Шимон», и с них исчезает надпись «Наси Израиля» (а «наси», как мы помним, практически идентично написанию слова «мессия»), монеты 3-го года лишаются и персонального символа Бар-Кохбы — звезды. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>